Абсурдные задержания и протоколы уже давно не новость. Но недавно силовики побили собственные рекорды. 29 апреля трех подруг задержали на Красной площади «за мелкое хулиганство». Все якобы совершенные ими действия, описанные в протоколах, легко опровергаются видеозаписью, сделанною одной из них. Записью, которую суд отказался приобщать к делу. Двух девушек отправили на 15 суток в спецприемник (максимальный срок по этой административной статье), а третьей дали штраф, так как она у нее несовершеннолетний ребенок. Впрочем, это не помешало полицейским оставить ее в ОВД на ночь до суда. Наталья рассказала Соте о действиях полицейских, судьи и сотрудников центра «Э» (да, не обошлось и без «эшников»). А также о том, какого это – оказаться в ОВД за обычную фотографию на фоне ГУМа.
Наталья Тихонова – практикующий юрист, год назад переехала в Москву из Саратова вместе с ребенком и онкобольной матерью. Как отмечает сама Наталья, она, хоть и имеет четкую политическую позицию, расходящуюся с государственным курсом, активисткой не является. Тем не менее Наталью и ее подругу Анастасию Агееву (которая также была с ней на Красной площади, а сейчас находится в спецприемнике) уже задерживали по митинговой статье. Это произошло 2 апреля в парке Зарядье во время проходившей там протестной акции. При этом девушки не принимали активного участия в протесте.
«Я не могу назвать себя активисткой, я почти никогда не участвовала в акциях, я нигде не была с плакатом. Единственное, я очень резко высказывалась против ареста Навального. В Саратове по этому поводу проходили митинги. Но там нас никто не задерживал, никто не применял силу. На самих акциях было очень много народа. Может, по этой причине я на каком-то особом контроле. Но я все же не думаю, что я такой человек, который может быть как-то интересен как активист. Я не поддерживаю специальную военную операцию, но активных действий по этому поводу я не предпринимала. По этой причине я подписывала петицию против специальной операции. И по этой причине я была задержана 2 апреля в парке Зарядье. Но тогда я не оставалась на ночь в отделении, на меня составили протокол по статье 20.2 часть 5, выписали штраф. Хотя тоже не до конца понятно, почему нас задержали тогда. Мы были без плакатов, не выкрикивали лозунги. Фактически, просто находились там».
Наталье и Анастасии тогда выписали штраф. А меньше, чем через месяц, их вместе с еще одной подругой – Еленой Пивкиной – задержали на Красной площади. Наталья рассказала, что, когда к ним подошел сотрудник в гражданском, девушки фотографировали ее на фоне ГУМа.
«Мы встретились с Леной Пивкиной и Настей Агеевой. Хотели просто прогуляться и пообщаться на личные темы. Мы дошли до Красной площади. Я увидела, что очень красиво светился ГУМ, и попросила девочек сфотографировать меня на его фоне. К нам подошел молодой человек в гражданском, попросил предъявить документы. Я как юрист не испугалась этого, потому что знаю, что это достаточно частая практика. При этом, как только этот человек в гражданском подошел к нам, сразу нас окружили люди и в гражданском, и в форме. У нас изъяли документы, начали говорить какой-то бред о том, что мы проходим по каким-то сводкам причастности к раннее совершенным правонарушениям. Это было очень странно, до 2 апреля у меня не было вообще никаких правонарушений, у моих подруг тоже. Нас повели в ОВД Китай-Город. Всю дорогу до ОВД Настя снимала происходящее на камеру. Все это время сотрудники полиции пытались заставить ее выключить телефон. Когда мы спросили у одного из сотрудников, почему он в гражданском, он со смехом спросил, почему он должен быть в форме».
После того, как девушек доставили в ОВД, Наталью отвели в отдельную комнату для досмотра. Сотрудники полиции требовали достать из ее рюкзака все содержимое, при этом игнорируя просьбу о допуске адвоката. Наталье угрожали физическим насилием, в итоге у нее началась паническая атака.
«Мы зашли в ОВД, нас посадили на лавочку еще за пределами проходной, где мы какое-то время ждали. Потом меня завели первую на досмотр. Мне сказали выкладывать все вещи из рюкзака. Я не хотела делать это без адвоката, о чем сообщила сотрудникам полиции. Они говорили, что применят ко мне физическую силу. Я не самый крепкий человек, мне стало очень страшно. У меня началась паническая атака. Я в курсе происходящего относительно действий сотрудников полиции, я знаю, как это бывает. Я очень боялась, что могут что-то приписать, подбросить. Я в юридической сфере не первый год, я знаю, что такое возможно. Я знаю о деле Ивана Голунова. Я не могла контролировать свои эмоции и слезы. Сразу сковывает страх. У меня лично при панических атаках немеет половина тела, левая сторона лица, рука, нога, сильно колет в груди. Они периодически подбегали ко мне и говорили, что я устраиваю цирк, чтобы я прекратила, замолчала. И что они применят ко мне силу. Я просила вызвать мне скорую помощь. Но в итоге я справилась с панической атакой сама, потому что девочки в это время, рискуя собой, снимали мой плач на телефон, успели отправить запись в СМИ. В итоге на меня прекратили давление, налили воды, дали успокоиться. После этого продолжили досмотр. Они осматривали мои вещи три раза, все время снимали это на камеру. Заставляли все вытаскивать из рюкзака, потом я все складывала обратно. Потом опять заставляли все вытаскивать. Адвоката ко мне не допустили».
После досмотра у Натальи изъяли вещи и завели ее в камеру административного задержания, а досматривать стали уже по очереди Елену с Анастасией. У них также изъяли все вещи, а самих отправили в камеру к Наталье. Адвокат все это время пытался попасть к девушкам, но полицейские его не пропускали. Наталья предоставляла копию свидетельства о рождении ее семилетнего сына (по закону задерживать ее более, чем на три часа запрещено). Но, по словам сотрудников, документ «потерялся». В итоге Наталья, как и остальные девушки, осталась в ОВД на ночь. Сын Натальи Иван в это время находился с бабушкой. Наталья до того, как у нее изъяли телефон, смогла дозвониться до них и рассказать о случившемся. Тогда же она узнала, что у ее ребенка сильно поднялась температура.
«Наличие ребенка их не волновало. Они только постоянно говорили о том, что прежде, чем думать о ребенке, я должна была думать, что я делаю. Что я делала, мне абсолютно непонятно. Видимо, прогулка на Красной площади и красивая фотография на фоне ГУМа приравниваются у нас в стране к какому-то правонарушению».
Мать Натальи пыталась дозвониться по горячей линии, чтобы понять, почему ее дочь не отпускают. По ее словам, большую часть звонков в ОВД «Китай-город» сбрасывали, а если брали трубку, то отвечали, как правило, грубо. Просили «не мешать выполнять работу». Забегая вперед стоит сказать, что судьба сына Натальи полицейских все же заинтересовала. Они пришли в ее квартиру на следующий день, пока она была в суде, под предлогом того, что у них есть информация об оставшемся дома в одиночестве несовершеннолетнем ребенке. Впрочем, пообщавшись с бабушкой и посмотрев ее документы, они ушли.
Адвоката допустили только на ознакомление с протоколом. Девушкам вменили мелкое хулиганство. Отмечалось, что Наталья «размахивая руками, выражалась нецензурной бранью, отказалась выполнять требования сотрудников, хватала сотрудников за форменное обмундирование». Подобные действия в протоколах приписали и остальным девушкам.
На суде Елене и Анастасии дали 15 суток – максимальное наказание за их «правонарушение». Наталья получила штраф в размере 2500 рублей. Все-таки одиозная судья Затомская (она же Боровкова, арестовывавшая еще Бориса Немцова), хоть и отвечала на аргументы о заболевшем сыне словами о том, что «спасать его будет скорая, а не мать», учла наличие ребенка при выносе постановления. Ходатайства защитника о приложении видеоматериалов с камер наблюдения, расположенных на Красной площади, или с камер с обмундирования самих сотрудников полиции были отклонены. Также судья отказалась рассматривать видеозапись, сделанную Анастасией Агеевой.
После суда Наталья приехала в ОВД, чтобы забрать свои вещи. Там ее ожидали сотрудники центра Э.
«В ОВД меня ждали двое сотрудников центра Э. Они не представились, не показали мне служебные удостоверения. Сказали только, что их зовут Максим и Сергей. Я не хотела идти с ними в допросную комнату, но они мне сказали, что если я не пойду, то рискую остаться в отделе еще на ночь. Они стали спрашивать, что мы планировали делать 2 мая. А я вообще не знаю, кто и что планировал 2 мая. Мы точно ничего не планировали. Никаких даже подозрений на нас быть не могло. Они спрашивали, почему бы мне не поддержать спецоперацию. Я сказала, что не желаю ее поддерживать, и этот разговор сошел на нет. Они пытались снять меня на видео. Не знаю, что они успели снять. Возможно, хотят что-то смонтировать, этого я уже не знаю. Спрашивали еще о моей работе, учебе, о моих родственниках. Сотрудники очень хотели, чтобы я призналась в том, что что-то планировала. Якобы я хотела участвовать в какой-то акции. Еще постоянно говорили, что не стоит лезть в политику. Говорили, что акции, которые проводят неравнодушные люди, могут привести к тому, что их всех, кто в акциях участвует, посадят в тюрьму. И что если им нечего будет вменить, то вменят хулиганство уже как уголовную статью».
Наталья считает, что силовики действительно опасались того, что девушки планируют протестную акцию. Арестная статья, по ее мнению, также была выбрана для того, чтобы «закрыть их на время праздников».
